Ещё в декабре появилась идея первого арта, который и был представлен на разбор на реверс. Арты придумались в голове сразу и только оставалось дождаться, когда у меня закончится ББ и РПФ, чтобы всё это осуществить))
Спасибо большое всем кто нас читал, смотрел иллюстрации и комментил
Название: Не было бы счастья…
Артер: Steasi
Автор: vinnipushe4ka
Бэта: ave_2006
Пейринги: Джаред/Дженсен, упоминается Джаред/Сэнди
Жанр: романс
Рейтинг: R
Размер: ~ 8600 слов
Саммари: Никогда не знаешь, чем обернутся твои планы.
От автора: это первый мой фик, первое подобное мероприятие. Спасибо всем, кто поддерживал, верил в меня и вовремя пинал)
От артера: Спасибо большое организаторам ББ-реверса, друзьям за помощь и поддержку.
Скачать текст в формате: *doc | *pdf
На часах всего пять утра, но уснуть Джаред вряд ли уже сможет. Он смотрит в темный потолок, пытаясь разглядеть малюсенькое пятнышко, оставленное там ещё в прошлом году. Тогда они с Сэнди пришли из клуба и решили поэкспериментировать. Не спрашивайте, что они делали, всё равно это останется тайной за семью печатями и дальше этой спальни не выйдет. Джаред почувствовал, что улыбается: воспоминания о Сэнди всегда были самыми приятными за последние восемь лет. Остальное вспоминать не хочется. Ни переезд в Нью-Йорк из Остина, ни учебу на ненавистном экономическом факультете, ни развал семьи, казавшейся такой крепкой, такой идеальной, ни крушение всех планов и надежд. А во всём виноваты они, Эклзы. Да лучше б их вообще на свете не было, только портят всё, к чему прикасаются. Джаред смял в кулаке простыню и уткнулся носом в подушку, не желая вспоминать снова и снова, не желая бродить по руинам счастливой жизни своей семьи. Но мысли постоянно возвращались туда, где было уютно, тепло, хорошо, где казалось, что вся жизнь впереди и нет на свете ничего, что могло бы её омрачить.
Всё разрушилось в один миг чёртовых восемь лет назад, когда они решили купить, наконец, свой дом. «Два этажа, шесть спален, гостиная, камин, бассейн, огромный задний двор для собак», - слова риэлтора Джаред помнит как сейчас. Она всё время улыбалась, хотя нет, скорее скалилась, и заученными фразами рассказывала, как прекрасно то, что они обязательно должны приобрести. И они купили. Это был их первый собственный дом: совершенно новый, только отстроенный, где всё ещё пахло древесиной, строительными материалами и чем-то непонятным, но всё это отходило на второй план. Главное, что это был ИХ дом. Бумаги с фирмой «A&J» были подписаны очень быстро, наверное, даже слишком быстро, иначе родители никогда не пропустили бы небольшую приписку в договоре: «С момента вступления договора в силу компания не несет ответственности за эксплуатацию недвижимости». Подумаешь, приписка мелкими буквами где-то в огромной кипе бумаг, главное же ДОМ.
Полгода, прошедшие после покупки, были самыми счастливыми в жизни Джареда. Он заканчивал старшую школу и планировал поступать в ветеринарный колледж. У него на столе уже с неделю лежало письмо о том, что его с радостью примут туда на будущий год и готовы платить стипендию, как многообещающему баскетболисту. Спорт и животные – его страсть и увлечение. И всё это обещало быть в его жизни ближайшие четыре года. Пока не произошло то, что никогда не должно было случаться в идеальном мире Джареда Падалеки.
Одним воскресным утром он проснулся от оглушительного треска в гостиной. Примчавшись туда, он увидел на полу отца, спину которого прижимала к полу громадная потолочная балка. Всё рухнуло в один миг. Перелом позвоночника, практически полная обездвиженность, смерть… Отец умер вскоре после того, как понял, что больше никогда не встанет на ноги. Он будто бы сам решил для себя это, и как-то уснул и больше не проснулся. Тут-то и всплыла та злосчастная приписка в договоре, и, оказалось, никто не может и не должен отвечать за неполадки в конструкции дома. Всё легло на плечи мамы и на его, хотя он совершенно не был к этому готов. Мечты рассыпались как карточный домик, как их прекрасный светлый дом, который пришлось продать за копейки, не вернув даже трети его стоимости, и уехать из любимого города в огромный, шумный, безликий, агрессивный Нью-Йорк, где на первое время их приютила двоюродная сестра отца. Вся жизнь, все друзья, все планы – всё осталось позади, а впереди была лишь пугающая неизвестность. За вырученные от продажи дома деньги они смогли снять небольшой домик в пригороде, в котором с трудом получилось разместиться самим, поэтому собак сдали в приют ещё там, в прошлой жизни.
И только в первую ночь в новом доме Джаред наконец дал волю слезам. Он проплакал до утра, прощаясь со старым Джеем, тем, что был счастлив, верил в сказку и умел солнечно улыбаться. Новый день встретил уже совсем другой человек. Человек, целью которого стало сделать всё для того, чтоб Эклзы получили то, чего по праву заслуживают.
Он поступил в финансовую академию, хотя финансы – последнее, что его интересовало. Но только так он мог когда-нибудь добраться до «A&J». Закончив её с отличием, он смог выбирать среди десятков компаний на рынке, но устроился к удивлению преподавателей и однокурсников, в небольшую аудиторскую фирму. Им, естественно, было невдомек, что студента-отличника влекли совсем не карьерные высоты, его направляла жажда мести, и именно здесь, в небольшой и мало известной фирме в клиентах числилась та самая ненавистная ему фамилия. В ней он и проработал последние три года.
И вот, наконец, начало сбываться то, чего Джаред так долго ждал. С сегодняшнего дня ему поручили заниматься аудиторской проверкой в головном офисе «A&J», где, по предварительным данным, полученным не так давно, можно было раскопать не одну махинацию на рынке недвижимости.
Поэтому он не мог уснуть, как ни пытался, поэтому сейчас лежал весь в холодном поту, руки его дрожали, а в голове яркими вспышками возникали непрошеные воспоминания.
- Так, хватит, - решил для себя Джаред и сел в кровати, потирая плечо, - душ, желательно горячий, и кофе, желательно очень много.
Откинув голову назад и подставив лицо под горячие струи, Джаред постепенно расслаблялся, наслаждаясь теплом и ощущением воды на коже, и в голове постепенно прояснялось. Выйдя из душа, он скинул на пол полотенце и встал возле зеркала, встряхнув волосами. Взгляд упал на собственное отражение, и он придирчиво оглядел себя: высокий, стройный, с широкими плечами, рельефными мускулами и тонкой талией, каштановые волосы по плечи чуть вились на кончиках, лицо нельзя было назвать красивым, но многие говорили ему, что оно невероятно притягательное. Да и оснащен он, дай Бог каждому. Но в личной жизни не ладилось. Последние отношения закончились почти год назад. Сэнди ушла от него, сказав, что не может больше жить с роботом, который думает только о работе, мести и сексе. Джаред не винил её, и они расстались очень хорошими друзьями. Он мог позвонить ей, когда угодно, мог поделиться тем, что накопилось на душе. Иногда они просто проводили время вместе, и им обоим было хорошо и уютно друг с другом. А когда организм всё-таки требовал своё, и Джаред просто шел в клуб, снимал на ночь девочку или парня, под настроение, и забывал об этом на очередную пару недель.
Ещё раз встряхнув волосами, он открыл шкаф и достал оттуда костюм, хотя никогда не любил их носить, предпочитая свободный и удобный стиль в одежде. Но сегодняшний день был особенным. Поэтому он решил, что наденет его, тот самый костюм, в котором был на кладбище в день похорон отца. Сердце предательски заныло, но Джаред постарался затолкать боль туда, где глубоко-глубоко она спала все эти годы, свернувшись клубочком. Он знал, что она никогда не покинет его, но так хотя бы было легче.
Аккуратно разгладив все несуществующие складочки, Джаред в одних носках, отправился сварить себе кофе. В его небольшой квартирке поход на кухню занял всего пару секунд. Он совсем недавно съехал от мамы с сестрой: хотелось немного свободы и снова завести собаку. Налив в кружку обжигающе горячий кофе, Джаред уселся на высокий стул и взглянул на часы: всего 6.30, выходить через полтора часа - закинул ноги на стул напротив, откинулся на спинку и расслабил галстук. Всё-таки не зря он не любил костюмы, они словно душили его, сковывая движения и заставляя чувствовать себя не собой, а каким-то совершенно другим человеком. Обхватив кружку двумя руками, Джаред глубоко вздохнул и прикрыл глаза, всего на секунду.
Следующее, что отпечаталось в его сознании – что-то горячее на его брюках и жалобное поскуливание рядом. Вскочив со стула, он схватил полотенце, пытаясь промокнуть явно испорченные уже брюки, и одновременно погладил поджавшую уши Сэди, на которую тоже попали брызги горячего кофе из разбившейся вдребезги кружки.
- Твою ж мать… Я уснул. Как умудрился? – прорычал Джаред, бросил, наконец, бесполезное полотенце на пол, и кинулся искать, во что бы ему переодеться.
Костюмов у него больше не было, поэтому пришлось надевать джинсы и искать приличную рубашку и кеды, купленные им совсем недавно.
Переодевшись, Джаред, на удивление, почувствовал себя намного лучше и даже улыбнулся своему отражению в зеркале, отчего на лице его появились очаровательные ямочки.
- Ничего! Прорвемся!
Выгуляв собаку, о которой он вспомнил в самый последний момент, с полдороги вернувшись за папкой с бумагами, и чуть не пролив на себя очередной кофе, купленный по дороге, Джаред, наконец, оказался всего в одном квартале от «A&J».
Ноги, до этого несшие его туда слишком быстро, вдруг решили идти очень-очень медленно. И Джаред внезапно осознал, что вот она, цель, к которой он шел без малого почти восемь лет, вот она, через несколько метров, через пару минут пути, через…
Он остановился у дверей огромного офисного центра, высоченного здания, казалось, подпиравшего облака, и сверкающего на солнце своими стеклянными стенами. Глубоко вздохнув и на секунду прикрыв глаза, Джаред мысленно надел на себя одну из своих масок: спокойного, нагловатого, уверенного в себе экономиста – и вошел внутрь.
Отметившись на ресепшн, предъявив документы и получив пропуск на оговоренные три недели, Джаред направился к лифту и, успев шагнуть в него в последнюю секунду, нажал кнопку двадцать первого этажа. 1, 2, 3…. Джаред считал в голове этажи, это помогало ему расслабиться и не думать вообще ни о чем. Он хотел полностью очистить свою голову, чтобы ни одна мысль не проскользнула, не выскользнула, не просочилась – ничто не должно было испортить этот момент, момент, которого он так долго ждал.
21… Двери лифта медленно открылись, и первой, кого увидел перед собой Джаред, была Сэнди, которая, радостно подпрыгнув, обняла его крепко-крепко за шею, звонко чмокнув в щеку.
- Пришел, наконец, - произнесла она, натискавшись вволю, - ты как?
- Не знаю, - честно признался он, - но готов!
Джаред был очень благодарен Сэнди. За дружбу, за помощь, за поддержку даже после того, как он порушил их отношения. Ведь она пошла для него на многое: устроилась работать секретарем к Эклзу, сливала ему информацию, хотя ей это грозило минимум увольнением, а про максимум и думать не хотелось. Она не боялась потерять отличное место и зарплату, зная, как важно это для Джареда. Ведь именно благодаря ей, Джаред стоял сегодня здесь, прекрасно зная, где искать, как искать и что искать.
- Готов – это хорошо, но тут такое дело, знаешь… предупредить не успела, - замялась вдруг Сэнди, отпуская его шею и отходя от него на пару шагов.
- Что такое? Неужели всё…
- Да подожди, не паникуй, договорить-то хоть дай, - зачастила Сэнди, увидев, как глаза Джареда превратились в щелочки, а пальцы стали медленно сжиматься в кулаки.
- Говори уже, - вздохнул тот и постарался вернуть себе настрой, помог бы ему сделать то, ради чего он столько лет практически гробил свою жизнь.
- Алан Эклз, мой начальник, буквально вчера вечером вдруг сорвался и уехал в срочную длительную командировку, - выпалила девушка и взяла совершенно поникшего и расстроенного Джареда за руку. - Но ты не переживай так, вместо себя он оставил своего сына Дженсена и главного бухгалтера Мишу Коллинза, так что ничего не отменяется, просто немного изменились действующие лица.
- Тааак, - протянул Джаред, всё ещё пытаясь понять, не рухнуло ли всё, чего он так долго добивался. Вроде, по слова Сандры, особо ничего не поменялось. Но почему-то где-то глубоко внутри появился крошечный червячок сомнения и принес с собой ну очень плохое предчувствие.
- Может, кофе выпьешь? – Осторожно поинтересовалась Сэнди, - как-то ты побледнел.
- Не откажусь, - улыбнулся Джаред, пытаясь успокоить и девушку и самого себя. Нельзя, чтобы эмоции помешали ему вот прямо сейчас, в шаге от победы, в шаге от мести, в шаге от того, что не давало ему ни минуты покоя уже очень давно.
- Желательно покрепче и побольше, - попросил Джаред, наплевав на то, что уже выпил немаленькую порцию латте совсем недавно.
- Садись, я сейчас, - с этими словами Сэнди наконец впустила его в приемную, показала удобное кресло и умчалась куда-то, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Джаред уселся в кресло, по привычке подвернув одну ногу под себя, и огляделся вокруг: серые стены, серый потолок, черно-белые картины на стенах, на которых были изображены шедевры архитектуры разных стран, эпох и стилей. Стена прямо перед ним была увешана различными грамотами, сертификатами, дипломами, а рядом в серебряных рамочках были фото: счастливые покупатели с ключами и договорами в руках. Сердце снова заныло: фотографию его отца на эту стену не повесили бы уж точно, как и фотографии ещё одиннадцати семей, где по вине «A&G» теперь не было кормильца, сына, дочери или появились инвалиды, которые были обречены на всю жизнь. Джаред закрыл глаза, откинул голову на спинку кресла и попытался справиться с нахлынувшими уже во второй раз за сегодня эмоциями. Он часто вспоминал это, но сегодня эти мысли приносили боль почти такую же, как и в тот день, когда однажды утром он увидел в постели отца. Тот почему-то не откликнулся на утреннее приветствие и был таким холодным, таким совсем не живым, таким, что... Всё, что смог сделать Джаред тогда - просто сползти по стене на пол и громко закричать. Нет, он не звал никого, он просто кричал, пытаясь заглушить грохот чего-то, что рушилось в его ещё детском сердце. В сердце, которое совсем не было готово к тому, что произошло. Он не помнил, как пришла мама, не помнил, как она отвела его в комнату и уложила в кровать, не помнил, как она звонила, чтоб забрали тело, не видел её слёз. Джаред пришел в себя только к вечеру и обнаружил, что лежит в постели, свернувшись клубочком. Рядом, схватив его за руку, спала Мэган, всхлипывая во сне, а на её щечках ещё блестели не высохшие слёзы. Он нежно, почти невесомо дотронувшись до её лица, стёр слезинки, подвинулся ближе к ней и начал поглаживать её волосы, то ли пытаясь успокоить сестренку, то ли просто не желая уходить отсюда. Ведь тут можно ещё пару часов думать, что всё хорошо, что это всё дурной сон, и что, когда он спустится вниз, отец, как всегда, подъедет к обеденному столу, и они все вместе примутся за нехитрый семейный ужин.
- Джей! Джей! Ты спишь? Ответь уже! – донесся до Джареда взволнованный голос, и он, резко распахнув глаза, дернулся назад, потому что прямо у своего лица увидел немного расплывающееся лицо Сэнди.
- Ну и напугал же ты меня, придурок несчастный, - девушка вздохнула и поставила на столик дымящиеся кружки и жестяную коробку с печеньем, - захожу, а ты тут дрожишь весь и слёзы на лице.
- Вспомнил, да? – почти прошептала она, с трудом втиснулась в кресло рядом с Джаредом и обняла его, притянув к себе поближе.
- Всё будет хорошо, обязательно будет, держись только. Ты у цели почти, слышишь? Нельзя сейчас сдаться, расклеиться нельзя.
Джаред в первый раз за это утро позволил себе немного расслабиться и обнять подругу в ответ. Она знала его вдоль и поперек, она единственная, кому он рассказал всё, что случилось тогда, не утаив ни мельчайшей детали, обнажая душу, чувства, расковыривая едва затянувшиеся раны на сердце, но тогда это было необходимо, тогда он не мог больше носить всё в себе и переживать это в одиночку.
- Так, хорошего понемножку, - произнесла, наконец, Сэнди, почувствовав, что Джаред окончательно пришел в себя, - кофе, и к делу. Я провожу тебя к приёмной Дженсена, а дальше уже ты сам.
Приемная Дженсена Эклза выглядела почти так же, как и у его отца: тот же безликий серый, те же картинки, те же дипломы и фотографии. Секретаря на месте не оказалось, и Джаред на секунду задумался: подождать или зайти самому. Ну уж нет, ожиданий в его жизни уже хватило, пронеслась в голове мысль, и Джаред, не удосужившись постучать, зло дернул ручку двери, распахивая кабинет, оказавшийся совсем небольшим и пустым.
- Есть кто-нибудь? – зачем-то спросил Джаред, уверенный, что никто не ответит.
- Подождите, я сейчас, - вдруг донесся откуда-то приглушенный голос, за которым последовал звук удара и несколько настолько отборных ругательств, что Джаред не сумел сдержать усмешки. Сказать, что Джареда удивило это, значит не сказать ничего, поэтому, когда пустое кресло у стола вдруг начало двигаться, он вздрогнул и отступил назад в приемную.
- Простите, а где вы? – уточнил Джаред, потому что ситуация была мягко говоря непонятная и абсурдная.
- Тут, - всё тот же голос прозвучал со стороны стола, из-под которого вдруг появилась сначала рука, потом взъерошенная русая макушка, а потом и весь её обладатель, потиравший эту самую макушку, - там у меня провода отошли где-то, компьютер не включался, вот я и полез.
- Чёрт, больно-то как! – с этими словами обладатель голоса и макушки, наконец, соизволил взглянуть на Джареда, и Джаред невольно вздохнул и уставился на молодого мужчину, стоявшего перед ним. А посмотреть было на что: огромные зеленые глаза, пухлые губы, которые парень кусал сейчас, и веснушки. Всё лицо в крошечных золотистых крапинках, которые ни в коем случае его не портили. Почему-то хотелось коснуться его лица пальцами и проверить, такие же они тёплые, эти пятнышки, как солнышко, которое так явно любило этого мужчину. Наверное, вот он, секретарь, которого не было на рабочем месте. Может, когда закончится тут вся работа, он попробует познакомиться с ним поближе. Улыбнувшись своим мыслям, Джаред окончательно вошел в кабинет, протянул руку и представился.
- Мне бы хотелось видеть Дженсена Эклза, это как-то можно устроить? Хотелось бы скорее начать работать, - не отрывая взгляда от парня и заметив ответный заинтересованный взгляд, произнес Джаред.
- Конечно, можно, - сильные пальцы сжали в ответ его ладонь, - приятно познакомиться, Дженсен Эклз. А вы, как я понял, наш аудитор?
- Ты? – совершенно забыв о правилах вежливости, прошипел Джаред и отдёрнул ладонь, будто от чего-то мерзкого и неприятного.
- Я, - реакция Джареда явно расстроила Дженсена. Он взглянул на свою руку, словно в поисках того, что в ней могло быть отвратительным, сел в кресло и взглянул Джареду в глаза, - чем могу быть полезен?
Джаред без приглашения уселся на стул и взглянул на Дженсена уже совершенно другим взглядом, от которого тот будто съежился, даже веснушки потухли, словно внутри него выключили светильничек.
- О да, полезен ты можешь быть, ещё как можешь, - Джаред произнес это неожиданно резко даже для самого себя. А ведь он не хотел включать в работу эмоции, не хотел давать понять, что это дело касается лично его, но не смог. Не смог не потому, что не умел держать себя в руках, а потому, что этот чертов Эклз пытался очаровать его своим псевдоневинным личиком, своими чертовыми веснушками, своими глазами, будь они неладны. Не выйдет больше ни у одного Эклза добраться до Падалеки, ни у одного!
- Мне необходимы все финансовые договора и отчеты за последние три года. Надеюсь, вы готовы их предоставить?
- Конечно. Всё давно готово. Правда, отец, наверное, гораздо лучше помог бы вам, но ему пришлось срочно уехать. Где вы предпочитаете работать? Могу предоставить свой кабинет или переговорную.
- Пожалуй, тут удобнее будет, тем более я вижу ещё один стол. Вы же не против? – зачем он выбрал место для работы прямо тут, Джаред не понял, просто он успел сказать это прежде, чем голова вообще обдумала ответ, а отступать было поздно.
- Хорошо, - вздохнул Дженсен, который явно надеялся на совсем другой ответ, - располагайтесь, и можем начать.
День как не задался с самого начала, так и продолжался, не собираясь становиться хоть чуть-чуть проще.
Попросив папку с отчетами за последний месяц, Джаред уселся за слишком низкий для его почти двух метров роста стол. Кресло под его весом отчаянно заскрипело, но выстояло. Пытаясь усесться удобнее, Джаред пару раз ударился коленом о столешницу и один раз так приложился локтем, что зашипел от боли.
- Что-то не так? – услышал он обеспокоенное справа, куда старался не смотреть вовсе и уж явно не желал слышать лишний раз его голос. Слишком приятный: низкий, словно бархатный, будто ещё чуть-чуть и он заурчит, как огромный рыжий кот. От его звучания где-то внутри становилось немного щекотно, и эта приятная щекотка искорками разбегалась по телу, забегая в голову, сердце и душу. И это Джареду ух как не нравилось.
- Лучше некуда, - буркнул он в ответ и, наконец, уткнулся в бумаги. Правда, помогло мало, и Джаред всё-таки обернулся к Дженсену, поймав его удивленный, недоумевающий и немного обиженный взгляд.
- Правда, нормально всё, только стол низковат, но переживу, не беспокойтесь, - Джаред не знал, почему решил всё-таки ответить Эклзу по-человечески, но опять слова опередили.
- Простите, завтра что-нибудь придумаю.
«Не должен он быть таким, не имеет права» - практически взвыл внутри себя Джаред, успев-таки удержать себя от того, чтобы произнести вслух и это, - «я должен его ненавидеть, должен и всё тут. А всё его обаяние – маска. Ведь правда? Маска? Конечно, маска, а то как бы они с папашей ещё облапошивали таких наивных и доверчивых, как его отец и мать?»
Внутренний диалог вернул Джареду самообладание, и он открыл первую папку. Он знал, что в прошлом месяце снова был продан дом, построенный с нарушениями технологий, из материалов, не прошедших обязательную сертификацию. Документы именно на него Джаред искал в первую очередь: как говорится «по горячим следам». Бумаг было не счесть: фирма процветала, домов покупали много и не все были такими, как их. «A&G» работали аккуратно, тщательно рассчитывая, когда и кому можно подсунуть брак и свой хитро составленный договор. Обычно не везло простым работягам, полжизни копившим на своё жилье, эмоции от покупки которого затмевали, зачастую, логику и осторожность.
Перелистывая бумаги, Джаред снова повернулся к Дженсену. Тот уже не смотрел в его сторону, а что-то читал с монитора компьютера. Он сидел, расслабленно откинувшись на спинку кресла, пальцы одной руки тихонько отбивали какой-то нехитрый ритм по столу, а во второй руке он держал карандаш, который легко покусывал, видимо, обдумывая прочитанное. Джаред засмотрелся, как эти пухлые, но при этом совсем не женственные губы приоткрываются, и белоснежные зубы прихватывают ластик на кончике карандаша.
«Твою ж мать» - простонал про себя Джаред, чувствуя, что зачарован этими нехитрыми манипуляциями и ему совершенно не хочется отрывать взгляд от этого потрясающе красивого мужчины.
«Отвернись сейчас же, вернись к работе, не смотри! Не смотри, сказал тебе, не…» - и тут Эклз отпустил, наконец, карандаш и, медленно облизав пересохшие губы, улыбнулся чему-то на экране.
«Бля, да отвернись же ты, ИДИОТ» - уже просто орало подсознание, а всё тело при этом затопило таким знакомым и таким приятным теплом.
«Ну уж нет, не дождешься, ублюдок ты лживый, все вы Эклзы такие, и ты не исключение», - в голове Джареда разворачивался уже целый спор и он, тряхнув головой, всё-таки оторвался от Эклза, опасаясь за своё психическое здоровье. Раньше диалоги и споры с самим собой как-то не входили у него в привычку.
Больше от бумаг он не отвлекался. С ними было как-то спокойнее, надежнее и они не вызывали никаких ненужных эмоций.
Наконец, Джаред настолько увлекся бумагами, что время полетело незаметно и, видимо, очень стремительно, потому что от работы его отвлек негромкий, но настойчивый стук в дверь.
- Можно? – услышал он голос из-за двери, которая тихонечко приоткрылась, и в щелочку показался знакомый нос и темная челка.
- Конечно, Сандра, заходите, - сказал в ответ Дженсен, и в кабинет практически влетела Сэнди, - вы что-то хотели?
- Мистер Эклз, - начала она, - я бы…
- Дженсен! Мы же говорили об этом. Мне не очень уютно от этого вашего «мистер», мне всего двадцать восемь.
- Дженсен, можно украсть у вас человека на обед? - осмелев, произнесла всё-таки девушка, и Джаред взглянул на часы, которые показывали уже без малого три часа дня.
- Кого? – удивился Дженсен, оглядывая кабинет, и его взгляд наткнулся на угрюмого Джареда, который скорчился за своим столом в какой-то очень неудобной позе, - его? Вы знакомы?
- Дружим. Давно. Мир тесен. И да, его самого. Знаете, он так увлекается иногда, что в конце рабочего дня и домой уйти может забыть.
Дженсен снова взглянул на Джареда и немного завис, когда тот, встав, наконец, с удовольствием потянулся, чтобы размять практические совсем одеревеневшие мышцы.
Джареда словно обжег этот взгляд, который медленно прошелся по телу с ног до головы, и в котором плескалось что-то очень опасное, на что тело Джареда отзывалось совсем неоднозначно.
- Идите, конечно, - медленно, тягуче, будто задумавшись, произнес Дженсен, и Джаред сорвался с места и выскочил за дверь.
- Приятного аппетита, Дженсен, - улыбнулась Сэнди, прежде чем закрыла за собой дверь. И да, она заметила всё, что происходило сейчас на её глазах, и тот взгляд, которым проводил Дженсен её друга.
Джареда она смогла догнать лишь в коридоре у кулера, где он остановился только потому, что просто понятия не имел, куда они направятся перекусить.
- Как оно? – спросила, наконец, Сэнди, взяла его под руку и тихонько подтолкнула к лифту.
- Пока не понял, - тяжело вздохнув, честно сказал Джаред.
«Но, чувствую, легко не будет» - добавил он уже про себя и попытался улыбнуться как можно искреннее. Похоже, попытка была засчитана, потому что обеспокоенное выражение исчезло из глаз подруги и она, вытащив его на улицу, повела куда-то через дорогу.
Ввалившись, наконец, в квартиру, именно ввалившись, потому что после сегодняшнего дня он был совершенно не способен на что-то иное, он соизволил только стянуть обувь и, заглянув в холодильник, чтобы прихватить бутылочку холодного пива, рухнул на кровать. Это было его самое любимое место дома: она была громадной, мягкой и невероятно удобной. И пусть она – это было практически единственное, что поместилось в его спальню, пусть ему приходилось каждое утро бродить в гостиную за вещами, потому что только там можно было поставить шкаф, но оно того стоило. Кровать и окно во всю стену, откуда открывался потрясающий вид на город. И да, он не любил этот город, знал, что никогда не полюбит, не считал его родным, за что-то злился на него, но не признавать его красоты он не мог.
Однако, сегодня было не до удобства, не до мягкости, не до красоты. Хотя, погодите-ка, именно до красоты ему и было. Только не каменно-стеклянного Нью-Йорка, а вполне себе определенного его жителя. Он не мог прогнать из головы чертового Эклза, как ни пытался. Впервые он полдня проработал со стояком в штанах, боясь лишний раз встать и выйти попить, чтоб не заметило ничего это искушение, блин, ходячее. Пару раз к ним заглядывала Сэнди. Оказалось, что Алан Эклз в командировку взял с собой Женевьев, секретаршу Дженсена, и теперь Сандра временно её подменяла. Этому факту подруга, по-видимому, была несказанно рада, потому что она искренне улыбалась Дженсену в ответ на его просьбы и поручения. Как же Джареда это злило, кто бы только знал. Но никто не даже не догадывался, потому что он сидел молчаливой букой в своем углу: злой, возбужденный, уткнувшийся в бумаги, как книжный червь. Эклз больше не пытался с ним заговорить, но он смотрел. Часто, словно нечаянно оборачивался на него и будто зависал, будто гладил его взглядом, будто хотел то ли сказать что-то, то ли спросить, то ли дотронуться. Джаред чувствовал этот взгляд. Словно горячей волной он проходился по его лицу, губам, шее, пытался опуститься ниже, под расстегнутые пуговицы рубашки, отчего дыхание чуть учащалось, руки потели и мозг начинал протестовать против скучных цифр и слов перед его глазами. Что было б с Джаредом, если бы Дженсен действительно прикоснулся к нему… а вот об этом думать не надо.
«Не надо, я сказал! Не смей!»
«Похоже так и в клинику недолго загреметь. Я уже сам на себя орать начинаю» - Джаред открыл бутылку, кинув крышку куда-то в угол комнаты, и одним глотком опустошил почти половину.
Но не думать не получалось. Мысли всё наползали и наползали, мозг, словно издеваясь, всё подкидывал и подкидывал ему картинки сегодняшнего дня. И не только картинки: ещё ощущения, запахи, звуки его голоса.
«Как же он приятно пахнет» - всплыло очередное воспоминание. Причем такое явное, будто и сейчас Дженсен стоит рядом, наклонился над столом и смотрит через плечо, тепло выдыхая ему в затылок.
Джаред почувствовал, что снова начинает возбуждаться и попытался успокоиться, положив руку на ширинку и легко погладив себя сквозь джинсы. От этой нехитрой ласки легче явно не стало, но он уже не мог остановиться, лаская и слегка сжимая себя, отчего возбуждение волнами прокатывалось по всему телу, возвращаясь в исходную точку.
Джаред будто наяву чувствовал лёгкий, свежий, чуть горьковатый запах парфюма, слышал его голос, чуть хрипловатый, тихо говоривший что-то совсем рядом и снова дыхание, снова горячий выдох, опаливший теперь ухо и щеку. Джаред закрыл глаза, чуть выгнулся на постели и застонал, не в силах убрать руку с ширинки, не в силах прекратить ласкать себя, вспоминая ненавистного Эклза. От этого он ненавидел его ещё больше. Его и себя вместе с ним. Хотелось сорваться, уйти куда-то, остыть, прекратить, но Джаред не мог. Он хотел Дженсена, вот так сразу, вот так сильно, вот так, что… вдруг словно что-то взорвалось внутри, что-то вспыхнуло и полилось жидкой лавой по венам, отчего Джаред не смог сдержать удивленного, отчаянного, громкого стона и в последний раз сжав себя, кончил.
Он медленно приходил в себя: сначала вернулся слух, потом зрение, следом ощущение себя в пространстве, а потом пришла боль, злость и ненависть.
«Сука, ненавижу, как я тебя ненавижу!» - отголоски удовольствия ещё бродили по телу, и от этого хотелось кричать и плакать. Одновременно. Он предал себя, предал мать с сестренкой, предал память отца. Он прекрасно понимал это, но его тело предало его первым.
Следующие рабочие дни казались Джареду сущим адом. Он не мог сосредоточиться на бумагах, рычал из своего угла, как дикий зверь, сорвался ни за что на Сэнди, которая просто спросила, как идёт работа, и разговаривал с Дженсеном сквозь зубы в те редкие моменты, когда им приходилось контактировать. Всё остальное время он старался держаться от того подальше, но помогало плохо: он его хотел, вот так просто, но как же сложно. Так не должно было случиться: не должно было быть ни у одного Эклза таких глаз, таких губ, такой кожи, такого запаха, в конце концов. Выкрасть к чертовой матери у него парфюм и разбить на мелкие кусочки. Но кого он обманывал, не в парфюме же дело. Дело в самом Дженсене, который зацепил в нём что-то, разбудил то страшное, животное, которое Джаред так долго держал при себе, не выпуская.
Дженсен, наверняка, видел его состояние. Просто не мог не заметить, как вздрагивает Джаред, тут же отодвигаясь, при малейшем тактильном контакте, как отводит глаза, как сухо отвечает на вопросы и очень редко пытается узнать чего-то сам. И Дженсен всё чаще и чаще сам мрачнел, задумывался надолго, глядя в окно, и надолго покидал кабинет.
Вот и сейчас Джаред был в кабинете совсем один. Немного расслабившись, откинулся на спинку стула и просмотрел свои записи. Он нашел то, что искал, нашел даже больше и по истечении трёх недель Эклзам придется ответить за многое. Его очень удивляло, что Дженсен совсем не переживает по поводу итогов проверки, будто уверен, что всё в порядке, что нет никаких нарушений. «Вот же сволочь циничная!» Ведь на всех договорах, на всех документах стояла и его подпись. Черновик заключения был почти готов, осталось добавить ещё немного фактов и месть свершится. Но Джаред почему-то не ощущал того чувства удовлетворения, которое ждал: на душе было муторно и тошно.
И что уж скрывать, Джаред прекрасно понимал причину всего этого, которая вдруг неожиданно и громко ворвалась в кабинет и нависла над его столом.
- Ты можешь мне вообще объяснить, что происходит? – заорал Дженсен, отчего Джаред почувствовал себя совсем неуютно. Хотелось встать, расправить плечи, но вместо этого он почему-то сильнее вжался в спинку кресла. Он знал, что этот момент придёт, что Дженсен не выдержит, сорвется, потому что его поведение оставляло желать лучшего: игнор, грубость, показное равнодушие. Тогда как Дженсен действительно старался помочь, рассказать, объяснить. Джаред знал, что поступает гадко, но что ему ещё оставалось: он хотел Дженсена и одновременно делал всё, чтоб максимально разрушить тому, если не жизнь, то уж карьеру точно.
- И что происходит, по-твоему? Я работаю, а ты врываешься и орешь. Это скорее я должен задавать этот вопрос, тебе не кажется? – раз уж такое дело, тоже перешел на «ты» Джаред, встал с кресла и, обойдя стол, остановился напротив Дженсена.
- Так что же происходит? – спросил Джаред и подошел к Дженсену почти вплотную.
- Не знаю, - вдруг совсем тихо ответил Дженсен и, отступив на шаг, будто сдулся. Плечи его поникли, пальцы до того сжатые в кулак, взлохматили и без того стоящие ежиком волосы, и он, тяжело вздохнув, повторил, - не знаю.
Весь боевой настрой Джареда испарился, будто бы и не было. Снова опережая голову и ясные мысли, он приблизился к Эклзу и, положив руку ему на плечо, тихонечко встряхнул.
- Всё нормально? – зачем-то спросил Джаред, хотя понимал, что ситуация от нормальной слишком далека. Он чувствовал, как Дженсен тяжело и рвано дышит, ощущал напряженное плечо под рукой, видел перед собой только его взъерошенный чубчик, а так хотелось посмотреть в глаза. Хотелось увидеть его улыбку, нос в веснушках и тоненькие лучики морщинок около глаз.
- Ага, хорошо всё, думаю, просто… наверное домой мне надо, надо… чувствую себя нехорошо, я поеду. Пожалуй, - произнес Дженсен и повел плечом, пытаясь ненавязчиво скинуть ладонь Джареда.
- Но мне надо показать вам сегодня черновик отчета, - Джаред нехотя убрал руку и буквально физически почувствовал, как расслабился Дженсен, поспешивший отойти как можно дальше, почти к дверям кабинета, будто испугавшись чего-то.
- Может быть, это потерпит до завтра? – Дженсен, оказавшись на безопасном расстоянии, всё-таки взглянул на Джареда, и тот увидел в его глазах что-то, что заставило его покраснеть и разозлиться на самого себя. «Что ж я за сволочь-то такая?»
- Нет, к сожалению, не потерпит, вы должны увидеть это сегодня, осталось не так много времени, а у меня возникли кое-какие вопросы, - настаивал Джаред. «А всё-таки сволочь я та ещё». Ему было любопытно, как поведет себя Дженсен: он чувствовал его замешательство, нерешительность. А так хотелось, чтобы Дженсен сделал что-то, как-то отреагировал, как-нибудь ожидаемо, чтобы можно было продолжить это странное общение. Короче, Джаред сам не знал, чего хотел.
- Хорошо, если вам не сложно, попросите Сандру завезти бумаги вечером ко мне домой. Я их посмотрю, и завтра мы обсудим, а сегодня мне, правда, необходимо уехать, - с этими словами Дженсен, резко развернувшись, почти бегом покинул кабинет.
- Сандру говоришь? Пожалуй, не станем нагружать работой милую Сэнди. Я и сам неплохо справлюсь с работой курьера.
Выпросив у Сэнди заветный адрес, несколько удивившись тому, как быстро и с какой охотой она его дала, правда, не придав этому должного значения, Джаред оказался перед домом Дженсена. Начинало темнеть, но ни одно окно в доме почему-то не светилось. Сам дом был неожиданно небольшим и скромным для сына владельца «A&G». «Сапожник без сапог», - улыбнулся про себя Джаред. Стены цвета натурального дерева, красная крыша, и веранда, окна которой были закрыты уютными сиреневыми занавесками. Ещё был невысокий белый забор и небольшой сад, где Джаред заметил несколько яблонь, немного цветов и уютную беседку под самым большим и, наверное, самым старым из деревьев.
На пробу толкнув калитку, Джаред удивился, что она оказалась не заперта. «Значит, он дома», - решил Джаред и прошел дальше по каменной дорожке.
Подойдя к двери на расстояние вытянутой руки и уже собравшись постучать, он заметил лист бумаги, приколотый к ней. Любопытство – вещь страшная и, естественно, Джаред не мог не прочесть то, что было написано на листочке мелким, круглым, будто детским почерком. «Сандра, возьмите ключ там, где обычно, и положите, пожалуйста, документы на столик в прихожей. Спасибо».
Джаред почему-то не смог сдержать улыбки при виде этого послания. Оно настолько не сочеталось с образом, который всплывал у него в голове при упоминании фамилии Эклз. Хотя это Джаред и так давно уже для себя понял, но смириться с этим было сложно, несмотря на то, что очень хотелось.
- Так, значит, ключ там, где обычно. А где обычно можно оставить ключи? – пробормотал Джаред, оглядываясь вокруг. Вообще, для него было достаточно дико оставлять ключи где-то ещё, кроме собственного кармана, но тут престижный район и охрана. Здесь, наверное, можно.
Вспомнив все просмотренные фильмы и сериалы, Джаред заглянул под коврик, в цветочный горшок, в вазочку с каким-то почти засохшим кустиком и даже в кроссовки, стоящие у двери, но ключа не обнаружил.
- Так, включаем голову и думаем, - приказал себе Джаред и снова огляделся по сторонам, под ногами и поднял голову вверх. Там, под крышей крыльца, на крючочке и обнаружилось искомое.
Стараясь вести себя тише, Джаред повернул ключ в замке и открыл дверь. Шагнув в прихожую, он остановился: в темноте идти было, мягко говоря, сложно, а включать без спроса в чужом доме свет вроде как нехорошо. Взвесив все за и против, он всё-таки решил пока передвигаться в темноте вслепую, а потом по обстоятельствам. Чем дальше он двигался, ощупывая по пути стены, мебель, что-то пушистое, что-то с листьями и что-то достаточно неустойчивое, тем глупее он себя ощущал. «Детский сад, в самом деле» - решил он, но продолжал идти вперед.
«Когда ж закончится эта бесконечная прихожая, я уже…», - тут под руку снова попалось что-то очень неустойчивое, при всём при этом мягкое и, кажется, живое. То, что произошло дальше, сложно описать словами, но оно свело на нет все жалкие попытки остаться незамеченным. Потому что это живое и пушистое нечто кинулось ему под ноги, и Джаред, не удержав равновесия, рухнул на пол, утянув с собой ещё и что-то громко бьющееся.
Вот это уж точно не осталось без внимания, потому что в глубине дома включился свет, и послышались торопливые шаги босых ног.
- Сандра, это вы? – услышал Джаред хриплый голос, и в ту же секунду его ослепил свет.
- Джаред? – в голосе говорящего появились нотки удивления, немного злости и, кажется, капля чуть сдерживаемого смеха.
- Нет, это вроде как я. Ты это, прости? – всё ещё лёжа на полу, с большущим рыжим котом на груди, попытался извиниться Джаред, - я тут документы принёс, вот только встану и отдам.
Видимо эти слова добили Эклза окончательно, потому что он вдруг громко и от души расхохотался. Он смеялся открыто, запрокидывая назад голову, обнажая шею, и Джаред снова залюбовался. Он никогда в жизни не слышал такого красивого смеха, никогда не видел, чтобы человеку так это шло.
- Хватит ржать, может, поможешь? Убери с меня этого монстра, - Джареду резко стало не до смеха, потому что осколок цветочного горшка вдруг впился ему где-то в районе правой лопатки, а животное, которое было виновато во всех его бедах, и не подумало сдвинуться с места.
- Эй, Кроули, слезай давай, напугал гостя, - с этими словами Дженсен наклонился, почесал кота за ухом и подхватил его под пушистое пузо, слегка прикоснувшись груди Джареда, отчего он вздрогнул так, что это не укрылось от внимания Дженсена.
- Теперь ты можешь встать? – Дженсен снова будто ушел в себя и свет, который Джаред видел в нём, когда тот смеялся, потух, будто и не было.
Джаред поднялся, стряхнул с себя комья земли, остаток цветка и осколки горшка и протянул Дженсену отчет. Он знал, что этот отчет убьет последнее хорошее, что есть между ними. Он понимал, что завтра не будет больше взглядов из-под ресниц, смущенной улыбки, желания помочь. Завтра будет то, чего он так долго хотел – поражение Эклза. Только ведь не того. Не этого Эклза он ненавидел все эти годы, не его хотел сравнять с землей. Хотя так даже лучше, пусть страдает вся семья, как страдал его мама, Меган и отец.
- Спасибо, - я обязательно просмотрю всё сегодня, и завра мы обсудим, - Дженсен потянулся за папкой, и Джареда перемкнуло.
«Завтра, всё будет завтра, а сегодня я…»
Он бросил папку на тумбочку и притянул Дженсена к себе, прижав к себе так крепко, как только возможно, сдавив его ребра практически до хруста, и впился в его губы. Он не целовал его, нет, скорее кусал и не замечал ничего вокруг: ни того, что Дженсен вырывается из его рук, ни того, что он совсем ему не отвечает, ни того, что это ничем не напоминает поцелуй, скорей это было больше похоже на наказание. Но крышу снесло окончательно, поэтому он просто не мог остановиться.
Неизвестно, сколько бы ещё продолжалось это истязание, если бы Дженсен вдруг не всхлипнул и не обмяк в его руках.
- Дженсен?
Только теперь Джаред почувствовал на языке кровь, увидел, что прокусил Дженсену губу и понял, что ведет себя, как озабоченный идиот.
- Дженсен, Боже, прости, прости меня, пожалуйста, - Джаред немного отодвинулся, не в силах совсем отпустить Дженсена, и взглянул тому в глаза. В глазах Дженсена стояли злые слёзы, он слизывал капельки крови со своих губ и тяжело дышал, то ли чтобы сдержаться и не заплакать, то ли чтобы не дать по роже.
- Я не хотел, правда, не хотел, но ты такой, ты вообще знаешь, какой ты? Ты меня с ума сводил все эти дни. Я работать не мог, отдыхать не мог, так тебя хотел. Постоянно, когда ты рядом. Дженсен. Что ты творишь-то со мной? – Джаред бормотал что-то успокаивающее, но кого пытался успокоить, не знал сам. Он снова притянул Дженсена к себе, уже осторожно, будто боялся сломать, испортить, и гладил одной рукой волосы, а второй выводил замысловатые узоры на спине, ощущая сквозь тонкую ткань футболки горячую кожу и глубокое, неровное дыхание. Стояло уже так, что Джаред знал: не отпустит, не сможет, надо, жизненно необходимо.
Он продолжал гладить, зарываясь пальцами в шелковистые мягкие прядки, которые без привычного геля на волосах на ощупь были словно шелк, успокаивая, стараясь приручить к себе, дать привыкнуть, и сработало. Дженсен уткнулся носом ему в плечо и тихонечко застонал, притираясь ближе. Теперь Джаред чувствовал горячее дыхание на своей коже и ответное желание, которое недвусмысленно упиралось ему сейчас в бедро. Джаред на пробу запустил руки под хлопок домашней футболки и почувствовал, как Дженсен задрожал под его ладонями и легко, будто стараясь остаться незамеченным, лизнул его где-то между плечом и шеей. Джаред и не думал, что такая нехитрая ласка может принести с собой настолько острое ощущение. Он застонал, понимая, что ещё очень недолго сможет сдерживать себя и снова накрыл губы Дженсена своими. Только теперь всё было по-другому: теперь Джаред мягко прихватил нижнюю губу, потянул и провел языком по кромке зубов, не настаивая, но просясь пустить его, и Дженсен пустил, Дженсен ответил. Он сам притянул Джареда ближе, повел бедрами, потираясь, словно кот и, легко пробежав пальцами по спине, опустил их Джареду на задницу, сжав её так, что тот чуть не кончил только лишь оттого, что это наконец произошло, что Дженсен позволил, Дженсен сам хотел и не боялся этого показать.
Дальше всё было как в тумане: Джаред не помнил, как они дошли до спальни, не помнил, как разделись и как оказались в кровати. Он помнил и чувствовал только Дженсена. Его кожа: нежная, тёплая, с россыпью веснушек везде, где только можно и где нельзя тоже. Его руки: ласкающие, изучающие, которые гладили, сжимали, царапали и впивались до боли, до синяков. Его губы сводили с ума, не пропустили ни одного миллиметра тела Джареда: лицо шея, ключицы, живот, и всё ниже и ниже. От этих прикосновений хотелось кричать, что Джаред, похоже, и делал. Хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось, но до безумия хотелось кончить, потому что огонь, что гулял сейчас по его телу, следуя за руками и губами Дженсена, сжигал его, и он боялся сгореть без остатка.
- Джаред, какой же ты, Джаред, хочу тебя, давно хочу, с первого дня, знаешь? – шептал Дженсен, когда Джаред вбивался в него всё быстрее и быстрее, и слова превращались в стоны и всхлипы.
- Джаааред! – этот крик толкнул их обоих за грань, и тело словно исчезло, превратившись в удовольствие, которое пронизывало всё от кончиков волос до пальцев ног.
К сожалению, удовольствие не может длиться вечно, и к Джареду постепенно начали возвращаться те мысли и чувства, которые лишь на несколько прекрасных минут он мог прогнать от себя. Поэтому, как бы ни хотелось ему остаться в этой кровати, Джаред заставил себя аккуратно, переложить руку уснувшего Дженсена со своей груди на подушку и подняться с постели. Тот завозился во сне, видимо, что-то почувствовав, перевернулся на живот, подмял её под себя, удовлетворенно вздохнул и снова затих.
Джаред поймал себя на том, что снова завис, и болезненно-острое чувство нежности и грусти постепенно и неотвратимо затапливает его, сметая собой всю решимость одеться и уйти. Уйти навсегда! Он понимал, что так оно и будет, но было так плохо, сука, как же было плохо.
Собрав последние остатки самообладания и одевшись, он всё-таки не смог удержаться, и, присев на кровать, взглянул на Дженсена. В первый и последний раз он видит его таким: красивым, спокойным, счастливым.
И бросился вон из дома, чтобы не остаться.
Ночью Джаред практически не спал, поэтому в офисе появился не в девять, как обычно, а в половине восьмого. Хотелось спокойно поработать, подумать, подготовиться к встрече с Дженсеном. Хотя что-то ему подсказывало, что вот как раз к этому подготовиться вряд ли получится. Он вчера сделал всё для того, чтобы у Дженсена не осталось желания общаться с ним, находиться рядом. Но выхода не было. Надо было доработать отведенные на проверку дни и уйти навсегда, больше не вспоминая эту злосчастную фамилию. Но кого он обманывал? Себя не обмануть. Джаред знал, что не скоро ещё забудет Дженсена, который вчера плавился в его руках, выгибался от ласк, шептал такие вещи, что лишь от воспоминаний от них внизу живота скручивалась невидимая пружинка, посылая по телу горячие волны. Не забудет, как его руки изучали, дотрагивались осторожно, несмело, но так приятно. Будет всегда помнить его всхлипы, стоны и протяжное «Джаааред», когда он кончал, зажмурив глаза и приоткрыв рот. Да и не хотелось ему забывать, хотелось спрятать глубоко в сердце, туда, где оно не будет на виду, но откуда можно будет достать иногда напоминание о том, что самая лучшая ночь в его жизни больше никогда не повторится.
Задумавшись, Джаред прошел мимо кабинета, в котором работал, и остановился около открытых дверей переговорной. Оттуда слышались голоса: тихие, но чувствовалось, что разговор был не из приятных.
И снова природное любопытство не позволило ему пройти мимо, развернуться и приступить к работе. Вместо этого Джаред подошел совсем близко и заглянул в помещение. Это была небольшая, но очень светлая комната. Практически пустая. Только два удобных широких дивана друг напротив друга и столик между ними. На столе лежало несколько папок, среди которых Джаред безошибочно узнал именно те, в которых нашел недостающие элементы для того, чтоб потопить «A&G», а также его отчет. На диванчиках напротив друг друга сидели напряженный, злой и «что ж я за девчонка?» невероятно красивый Эклз и Миша Коллинз «странное имечко», главный бухгалтер фирмы. Они был настолько увлечены то ли разговором, то ли спором, что не заметили Джареда даже тогда, когда он практически вошел в кабинет и встал в дверях.
- И когда я должен был обо всём этом узнать? – прошипел Эклз, практически бросив бумаги в лицо Коллинзу, который, видимо, не собирался отвечать на поставленный вопрос, а просто молча сверлил взглядом Дженсена.
- Хотя я понял! Никогда? Да? Вы бы так и работали бы за моей спиной? Так бы и отмывали свои грязные деньги за счет ни в чем не повинных людей. Так? А ведь как всё чисто сработано! Браво! И договора составлены почти идеально, и приписочку почти никто не видит. Твари! Какие же вы твари! Вам денег мало? Хотите ещё больше? Да захлебнитесь вы в этих деньгах. Мне они не нужны. Только не таким путем. А подпись мою кто так идеально изучил? Неужели отец? Хотя нет, он не опустится до таких мелочей, не правда ли, мистер Коллинз?
Дженсен всё говорил и говорил. Ему, похоже, не нужны были ответы на его вопросы, он и так их знал наверняка, ему надо было просто высказаться. И чем больше слышал Джаред, тем больнее ему становилось, тем сильнее хотелось ворваться и сделать что-то, о чем он потом сильно пожалеет, поэтому он просто развернулся и так же тихо, как вошел, покинул переговорную.
Вот теперь он действительно чувствовал себя сволочью, ослом и кем там можно ещё себя чувствовать, когда за несколько дней натворил столько, что «ни в сказке сказать».
А ещё было стыдно. Так стыдно, что не спросил, не поинтересовался. Были же мысли, сомнения, но он решил упростить себе задачу, причесать всех под одну гребенку. И вот результат: Дженсен не виноват ни в чем, он даже не в курсе был, - то-то так спокойно давал ему всю документацию, какую бы он ни просил, то-то ничуть не нервничал из-за вверенных ему бумаг. А он просто не знал, что своими руками кладет пистолет в руку Джареда. Осталось только нажать на курок, и всё посыплется к чертовой матери.
- Ну и урод ты, Падалеки, - услышал вдруг Джаред, и ему пришлось вынырнуть из потока своих мыслей, чтоб определить источник, от которого он услышал сейчас хоть и нелицеприятную, но правду.
Источником оказалась Сэнди, стоявшая в коридоре у кулера с потемневшими от злости глазами.
- А чего сразу обзываться-то, - по привычке буркнул Джаред и собрался открыть дверь, чтоб добраться до рабочего места. Но не тут-то было: Сэнди схватила его за руку и потащила дальше по коридору, видимо к себе, чтобы без свидетелей расправиться с ним. А что, он заслужил.
И точно: затащив его в кабинет, закрыв дверь и неласково подтолкнув к уже знакомому креслу, Сандра встала перед ним, скрестив руки на груди.
- Ну говори уже, - не выдержав, вздохнул Джаред, - можешь сказать, что я…
- Ты бревно бесчувственное, - закончила за него Сэнди и уставилась на него, словно видела впервые в жизни.
- Знаю. Я его обидел, да? – Джаред почему-то безошибочно угадал, что именно хочет предъявить ему подруга. Он и сам был о себе не лучшего мнения после вчерашнего.
- Но ведь я ж не знал ничего, пойми, наконец, откуда мне было знать, что ваш Дженсен весь такой белый и пушистый, и пальцем его не тронь, могла бы и сказать.
- А ты бы поверил? – Сэнди вдруг тяжело вздохнула и снова, как в первый день, втиснулась к нему в кресло, обнимая за шею, - тебе ж и самому хреново? Да? Как и ему?
- А ему плохо? - слова Сэнди тяжеленным камнем упали куда-то под ребра, и стало трудно дышать.
- Плохо. Я его вообще таким не видела никогда. Примчался ни свет, ни заря, накричал на всех и закрылся в кабинете. А сам бледный, и синяки под глазами, будто не спал с неделю. Я кофе ему принесла и булочку с корицей. Дженсен их любит очень, но в этот раз он даже не посмотрел на поднос, молча кивнул в знак благодарности и попросил выйти. А как пришел мистер Коллинз, так они из переговорной и не выходили, полчаса уже там. Ругаются, по-моему.
- Что мне делать, а? – спросил Джаред и уткнулся лбом Сэнди в плечо.
- Он тебе очень нравится? Да? Только честно сейчас, не юли.
- Очень. Мне вообще никто и никогда раньше так не нравился, как он, - Джаред сейчас смог произнести это вслух только потому, что Сэнди не могла видеть его пылающих щек и горящих глаз.
- Мне стоит обидеться? – хихикнула она.
- Нет, не надо, с тобой тоже было очень-очень хорошо. Правда-правда!
- Да ладно тебе. Я ж пошутила. Друзья из нас получились гораздо лучшие, чем любовники, - Сэнди поцеловала его в макушку и несильно ткнула локтем в бок, - иди уже.
- Куда? – не понял Джаред, тихо ойкнув от тычка.
- Куда шел, к нему.
- Ну уж нет, не пойду. Он же ненавидит меня, видеть не хочет и я его, кстати, понимаю, - начал было Джаред, но снова получив локтем под ребра, успокоился.
- Иди! Вам обоим это нужно.
В кабинете Джаред обнаружил Дженсена, стоящим у огромного, во всю стену окна. Тот смотрел вниз на мельтешащий, словно муравейник, Нью-Йорк. Сколько раз он видел этот вид, сколько раз он ненавидел его в душе и столько же раз им восхищался.
Дженсен почувствовал его присутствие почти сразу и повернулся к нему лицом. Права была Сэнди, выглядел он неважно: потухший, небритый, словно где-то внутри него перегорела лампочка, взорвалась и ранит его крошечными осколками, почти не принося вреда, но причиняя боль.
- Прости, - не в силах видеть Дженсена таким, прошептал Джаред, - прости, пожалуйста. Хотя грош цена моему «прости».
- Я не злюсь, - Дженсен медленно подошел к Джареду поближе и остановился.
- Но ты должен, я же… я же обидел тебя, сделал больно нарочно. Хотел этого, понимаешь?
- У тебя была причина. Теперь я это знаю. Я теперь всё знаю. Боже, как я был слеп! Под моим носом творилось такое, а я… Моя подпись стояла под всеми этими…
- Ненавижу его! Ненавижу тут всё и всех! Себя ненавижу больше всего, - вдруг практически зарычал Дженсен, одним махом скинул со стола всё, попалось под руку, и принялся, словно дикий зверь, ходить по кабинету из угла в угол.
Джареду это мельтешение порядком надоело, да и не мог он смотреть, как мучается Дженсен. Мучается из-за него, из-за отца, из-за лжи, которой его, как паутиной, опутывали изо дня в день. Поэтому он просто поймал его за руку и притянул к себе.
- Отпусти! – рыкнул на него Дженсен и попытался вырваться.
- Нет! – Джаред оплел его своими руками и крепко притиснул к своей груди.
- Отпусти, сказал, - голос Дженсена звучал уже не так уверенно и вместо того, чтобы вырываться, тот на секунду прижался щекой к его плечу, но тут же снова вскинул голову и сверкнул глазами.
- Я же сказал, нет! Не отпущу! Вообще никогда больше, понял? Никогда! – и, не дав Дженсену опомниться, поцеловал его. И тут же получил ответ, будто Дженсен только этого и ждал. Этот поцелуй был лёгким, нежным, он не пробуждал желание и страсть, но он обещал, что когда-нибудь всё обязательно наладится, уж они-то постараются.
THE END